Книга, которой пока нет названия (Часть 25)

Глава 54

Пятьдесят четвертый день от начала моего лечения разворачивался вполне обычно. Постепенно ко мне возвращались физические силы: я все еще не могла полноценно плыть, но уже медленно ходила на длинные пешие прогулки по Арамбольскому пляжу. После моего приступа прошло всего три дня, и, я старательно боролась со странным состоянием, которое Маша называла «меланхолией». Меня больше, чем когда бы от ни было до этого не интересовали бытовые мирские вопросы: кто что сказал, кто куда уехал, кому сколько дали, продали… Мне вообще стала претить человеческая речь и общение. Даже с самыми близкими моими людьми...

Большую часть времени я проводила в своём доме на горе, не делая при этом ничего особенного: просто пила свою воду, сидела на веранде, смотрела на мир без мыслей и слов. Сказанные за всю жизнь в большом количестве, слова подкатывали к горлу пресыщением, тошнотой, и, это было очень похоже на мои первые дни в Индии, когда мои неразборчивые пищевые привычки вызывали отрыжку и отвращение к еде. Мой организм как будто стремился очиститься от слов так, что каждая минута, каждый час молчания делали мое существо как будто здоровее, чище и легче, как будто укрепляли в правах созданную во время приступа пустоту и организовывали место для чего-то нового, что когда-нибудь эту самую пустоту заполнит…

Трехдневные галлюцинации остались только воспоминанием для моего тела, но наложили какой-то пожизненный отпечаток на мой внутренний мир, сделав его более уравновешенным, гармоничным, глубоким. Так, как будто бы я прошла какой-то очень продвинутый курс духовных практик или религиозных обрядов, в результате которых я обрела такое желанное чувство умиротворённости. Гармонии. Равновесия.

Достигнув того, что в общем-то никогда не было доступно мне в Киевской суете и спешке, я хотела во что бы то ни было сберечь это состояние. Отсутствие работы, повседневной домашней рутины и необходимости двигаться в ритме большого города делали этот замысел достаточно простым в исполнении. Но в такой беззаботной и беспечной индийской реальности всё-таки были люди, стремящиеся уничтожить мой едва обретённый шанти. И, если про знойных мачо, дерзко внедряющихся в мой маленький пляжный рай, я уже писала, то базарные торговцы, как-то постоянно терялись между строк. А между тем, их было много! И они были даже более агрессивными, чем их соплеменники, орудующие на морском побережье.

А при чем здесь торговцы, спросите вы… Как же им удавалось досаждать женщине, живущей наверху горы?.. Дело в том, что мой путь с Клифа в Арамболь, который я преодолевала ежедневно минимум по два раза проходил через единственную узкую дорожку, которая с одной стороны ограничивалась нашей горой, а с другой - обрывом уходила в море. По обеим сторонам этой дорожки располагался стихийный базарчик, где можно было купить решительно все: от одежды до индийских чаёв и благовоний, музыкальных инструментов, кожаных сумок, ювелирных украшений и разномастной обуви. Торговцы, размещавшиеся в палатках типа закрытых контейнеров, ютились очень плотно друг к другу - стеночка к стеночке. Особо продвинутые продавцы не ленились занять пространство не только по бокам, но и над головой покупателей, проходящих по их стихийному базару. Так, что даже самых флегматичный прохожий не мог не встретиться нос к носу со свежайшими специями и чудеснейшими футболками: эта самая футболка сама встречала прохожего или сбоку, или сверху от его пути. И уж тут, находчивый продавец цеплялся в несчастного мертвой хваткой: оживлённой торговлей, уговорами и разговорами на всех возможных языках мира, он, как правило, успешно реализовывал свой замечательный товар.

Кроме искреннего желания продать и заработать индийские продавцы стремились ещё к одному странному и нетипичному для европейских торговцев результату - подружиться с прохожими! Или хотя бы просто выведать имя или какую-то личную информацию исключительно для того, чтобы при следующей встрече орать через весь базар: «Эй, Серджио, как сегодня здоровье твоей бабушки?» И, когда застигнутый врасплох Серджио машинально отвечал о том, что бабушка здорова, получивший ответ торговец расцветал! Потому что получить ответ на личный вопрос было для индийского человека сродни близкому знакомству или непосредственному приглашению в гости на Сицилию к той самой удачно выздоровшей бабушке.

Минимальный контакт и любую призрачную связь с белыми людьми было принято обсуждать и гордиться ею как личностными достижениями, и, это всерьёз вызывало зависть других сограждан. Порой, даже большую, чем успешная торговля! Самым почетным трофеем считалось знакомство с белой женщиной, и, даже неважно какой - старой, толстой, некрасивой… - сам факт кожи белого цвета сводил Гоанских индусов с ума. Так, что некоторые из них забывали о прибыли, о правилах приличия, и, буравя белокожий туристок стеклянными безумными глазами, пытались найти подход - такой, чтобы женщина ответила! Хоть полслова! Так, чтобы коллеги по торговле завидовали и знали, кто по-настоящему крут!

Сколько торговцев было на семистах метрах моего маршрута от Клифа до Арамболя?.. Тридцать человек? Может, пятьдесят? Но, как бы там ни было, практически каждый продавец считал нужным и возможным преградить мне дорогу и начать внедряться в мою психику своими суперпредложениями. Торговцы просили примерить платье или очки прямо ходу… Остановиться хотя бы на минуту… Сообщить только лишь название страны, из которой я приехала… - слова, которых мне так хотелось избегать, сыпались на меня со всех сторон, и, разрывали на части мое неокрепшее после приступа сознание.

- Иди ко мне! Дам сарафан! Наташа, давай сарафан!

- Good price, mam! Very good price!

- Специй! Самый лучший специй! Чай с шакаладам! Иди сюда! Недорого!

- Very good price, madam!

- Как тебя зовут? What is your name, mam? – базар бесновался своей пестрой речью, и, уже на третий день после моего поселения на Клифе у меня просто закончились силы сообщать каждому торговцу о том, что я и в этот раз не хочу ни его замечательного товара, ни вкусного яблочка, ни бесплатного чая, решительно ничего из того, что предлагалось мне в широких вариациях и неограниченных количествах.

Но, даже несмотря на жёсткий тон моих отказов и недоброжелательную мимику, при каждом следующем моем появлении базарные торговцы с неиссякаемым энтузиазмом снова и снова предлагали мне приобрести сокровища своих палаток! И вот, в тот день, в пятьдесят четвёртый день от начала моего лечения, я решила наконец-то положить этому конец.

«Ну, в самом деле! Что же это я!» - припомнив весь свой азиатский опыт я осознала, что индусам в принципе не могут быть понятны наши европейские слова, а тем более иронии, двойные смыслы или мимические сигналы. Менталитет этих ребят был таков, что они умели понимать все только буквально, конкретно и… исключительно через классовую принадлежность. То есть для того, чтобы понять европейца, они должны были обязательно его отнести к определенной группе. Ну, например, у них был класс покупателей из России, класс женщин в поисках счастья, класс вечно пьющих и бесполезных туристов, класс оторванных от реальности йогов и так далее. На основании этих принадлежностей индусы строили свою коммуникацию, ну, и, соответственно, уникальное торговое предложение. По тому, как обращались ко мне я предположила, что я затесалась где-то между первой и второй группой, представляясь индусам одинокой недалёкой туристкой из России. И, для того, чтобы прекратить торговый прессинг, мне нужно было просто перестать быть в их глазах бестолковым «шопоголиком Наташей»…Всего-то навсего… - спускаясь со своей горы, я подбадривала сама себя: «Сегодня! Да я сделаю это сегодня, чего бы мне это не стоило!».

Отбившись от футболок и пляжных полотенец я целенаправленно шла прямиком к негласному лидеру торговцев Клифа - к болтливому пакистанцу лет пятидесяти, торговавшему какими-то мелкими колечками, ракушками и статуэтками. Его палатка была в центре базара, а сам пакистанец был вроде базарного заводилы. Большую часть времени он проводил стоя на проходе, и, обсуждал с соседскими торговцами локальные новости и проходящих мимо людей. Низкорослый мужчина обладал чёрными как смоль глазами, которые на фоне его неизменной одежды - длинной белоснежной мусульманской рубашки, казались до неприятного пронзительными и жгучими.

- Ну, не обижай меня своим невниманием, не обижай! Зайди внутрь моего магазина хотя бы на минуту! - примерно с такими словами пакистанец преграждал мне дорогу все без исключения разы, когда я шла через базар. И, эта слащавая манера общения давалась мне тяжелее всего: не в силах отослать торговца в грубой форме, я регулярно извинялась и сетовала на тотальное отсутствие времени. Но в тот самый день я была решительно настроена положить конец всем базарным беседам.

- Я очень давно тебя не видел, и, чувствую себя так, как будто от меня ускользает какая-то часть жизни, - в привычной тягучей манере пакистанец сложил в кучу все известные ему высокопарные фразы, и, как обычно, преградил мне дорогу, широко раскинув в стороны руки.

- Ну, вот, жизнь вернулась! - подмигнув пакистанцу я неожиданно для него и всех окружающих торговцев вошла внутрь его палатки.

- Добро пожаловать! Добро пожаловать! - торговец засеменил за мной своими маленькими шагами, и, боковым зрением я заметила, как, задергивая шторочку-вход в свой магазин, он подал многозначительный знак своим соседям по торговле - мол, птенцы в гнезде, а за остальным, дело уж точно не станет.

- Я так рад, что ты наконец-то нашла время ко мне зайти! Пожалуйста, садись! Вот здесь будет удобно! - пакистанец суетливо расправлял напольные подушки и убирал строну какие-то ракушки, которые он до моего прихода, видимо, стремился сложить в какую-то композицию.

- Спасибо, спасибо! Не суетитесь так ради меня, пожалуйста! Я ненадолго зашла! - настраиваясь на нужный мне лад, я прокручивала в голове, как бы реализовать свой план побыстрее и уйти - раз и навсегда прекратив эти унылые и бесполезные диалоги.

- Я сейчас сделаю чай! - пакистанец продолжал метаться по своей подсобке и по его мимике я видела, как он прокручивает в голове разные мысли, которые представлялись ему одна лучше другой. Ещё бы - в сложившейся ситуации, когда покупательница уже зашла в его магазин, он был уверен, что как минимум он что-нибудь продаст, а как максимум - он красноречиво похвастается соседям о сложившейся дружбе, а может даже больше! От таких грёз пакистанец светился как лампочка - перебирая деревянные чётки и проглаживая короткую седую бороду, он готовился праздновать свой триумф.

- Нет, чай не нужно, пожалуйста! Просто так посидим. Покажите, что тут у вас продаётся? Но только так, чтобы самое лучшее!

- О! У меня тут есть столько всего! - счастливый торговец спешно выворачивал из закромов мешки с безделушками. - Вот, посмотри, это ловцы снов, сделанные из ценных перламутровых ракушек! А это - шкатулки, вырезанные из настоящего мрамора, а вот, - пакистанец закатил к нему глаза, - моя коллекция драгоценных камней! Я показываю ее немногим! Потому, что это - очень хорошие камни и стоят они очень больших денег! - продавец вытряхивал «дорогостоящие» камни из полиэтиленового пакета и исподтишка поглядывал на мою реакцию.

- О! Какой большой и розовый! - я выудила из неопрятной кучи мутно-розовый кварц и едва сдерживала свой восторг: как же быстро и беспроблемно мы подошли к самой сути! А это значит, что сидеть в палатке-кибитке мне оставалось совсем недолго!

- Да! Это очень хороший камень! Мало, кто видит ценность камней до момента огранки, а ты - видишь! - расхваливая мои несуществующие умения и свои отсутствующие знания о камнях, пакистанец перебирал свою кучу волосатой рукой, и, очень похоже, что приценивался: чем ему не жалко было бы пожертвовать в обмен на мое расположение.

- О, вот посмотри, какой сапфир - он не синий, а небесно-голубой, как твои глаза! Я мог бы сделать тебе с ним кольцо! - продавец протягивал мне крошечный мутный камешек стоимостью едва ли больше чем двадцать долларов и явно рассчитывал на мой восторг по поводу своего подарка.

- Ой, спасибо вам большое, спасибо! Просто я люблю большие украшения! -

Без проблем! - пакистанец щелкнул пальцами и вытащил из кучи все тот же огромный розовый кварц! - Вот из этого сделаем тебе кулон!

- Ну, нет, не такое я люблю! У меня муж - ювелир! Разбаловал меня! - я игриво подмигнула пакистанцу.

- О, у тебя есть муж?! Ювелир?.. - прокрутив в голове десяток возможных сценариев, торговец все ещё оставался довольным и уверенным в себе. - А почему он с тобой не приехал? А какие украшения он делает? - пакистанец поглаживал бороду и я на триста процентов была уверена в том, что он готовит аргументы о том, что ювелир из восточной Европы ну никак не может быть лучше индийского!

- Муж, я думаю, что приедет совсем скоро ко мне! А украшения вот такие делает - я протянула индусу телефон с фотографиями украшений Виктора, который, между тем, много лет подряд выигрывал премии многих европейских и американских конкурсов и больше всего любил работать с большими цветными камнями.

- О! - пакистанец держался за телефон и перелистывал фотографии изделий с чистейшими камнями. - Рубины… Бриллианты… Изумруд! - торговец повторял сам про себя, и так увлёкся изучением украшений, что мне даже в какой-то момент показалось, что он забыл о моем присутствии. Он крутил телефоном в разные стороны, снимал и снова одевал очки, пролистывал фотографии туда и обратно, высматривая какие-то подробности, которые ему явно очень нравились.

- Да! - сказал пакистанец, отложив телефон спустя пять минут пристальных рассматриваний.

- Да! Так ты богатый женщина! - добавил он, смеясь, и, почему-то переходя на русский. - Гаспажа! - добавил торговец, убирая свои камни обратно в пакет.

Я сидела на мягких арабских подушках и наблюдала, как меняется лицо и настроение торговца: из бравого мужчины, который хотел облагодетельствовать меня своими ракушками, я видела адекватного, спокойного, уравновешенного человека.

- А чаю точно не попьёшь? - спросил торговец с шутливой интонацией.

- Нет, не попью, ответила я, прощаясь, и хихикая про себя над своим новым прозвищем. Выходя из пакистанской палатки, я чувствовала радость - я не только достигла своей цели, но и сумела не оставить внутри себя ни капли раздражения и неприязни к человеку, который ещё час назад казался мне отвратительным. И он, в свою очередь, тоже не подвёл, и стал прекрасным исполнителем моего замысла: проникнувшись украшениями моего мужа, он в тот же день рассказал базарным торговцам о том, что не стоит направлять на меня свои способности продаж и коммуникации… Может, он рассказал соседям что-то сверх этого, я не знаю, но, видимо, силой его слов меня определили в какую-то особую касту, представителей которых нужно уважать и не тревожить мелочными вопросами...

Как бы там ни было, но начиная с того самого дня базар стал встречать меня учтивым кивком головы и прекратил предлагать мне приобрести огромные россыпи товаров. День за днём и встреча за встречей мы с продавцами Клифского базара становились ближе - были искренне рады пересекаться взглядом и перебрасываться приветствиями всякий раз, когда я ходила в Арамболь и обратно. Так, что ничто не мешало тишине и миру внутри меня - быть.

Последней удручающей меня страницей Арамбольской истории оставались пляжные ухажеры, но и на них у меня тоже был свой план, который я, пользуясь неплохим самочувствием, не собиралась откладывать в долгий ящик.

Глава 55

«Надо найти самого дерзкого. Также, как и на базаре!» - я сидела на песке и прикидывала, с кем бы мне реализовать свой замысел. «Но они же все приезжие! Не буду же я договариваться каждые три дня!» - щурясь от солнца я неотрывно смотрела на широкий берег до тех пор, пока не заприметила одного невысокого худенького паренька. «Точно! Его я вижу здесь регулярно!» - я легла на живот и продолжила наблюдать ситуацию. «О, а что это он тащит за собой?..» - для того, чтобы мне было виднее я снова села, прижав колени к подбородку, и, поняла, что парень везёт на пластиковой крышке огромный мешок мусора!

«Уборщик пляжа???» - так это реально тот, кто мне нужен! Решив не откладывать до непонятных времён, я поднялась на ноги и направилась к худощавому парню, резво собиравшему мусор, выброшенный на берег утренним приливом. Приближаясь шаг за шагом, я вглядывалась в уборщика - его худоба была болезненной. Так, как будто бы его не докормили в детстве, когда закладываются основы, и он так и вырос - от силы на сто шестьдесят сантиметров. Одетый в старую выцветшую майку и неизменные для Индии вьетнамки он не обращал внимание ни на что вокруг, концентрируясь исключительно на песке, из которого он извлекал то ли осколки, то ли металлические крышечки.

«О, Боже!» - в момент, когда уборщик резко повернулся ко мне боком и присел, доставая что-то из песка, я заметила, что у парня не хватает нескольких передних зубов, и, этот факт очень явно усугублял и без того неказистый внешний вид этого маленького человека.

- Привет! - поравнявшись с парнем, я не испытывала ни одного из своих первоначальных дерзких ощущений. Мне было искренне жаль человека, который из-за внешности и работы вероятнее всего был местным аутсайдером, а потому я улыбалась ему самой добрейшей из своих улыбок, на которые только была способна.

- Да, привет, я – Радеш. Меня зовут Радеш! – парень, опешивший от того, что с ним заговорила высокая белая женщина, начал суетливо обтирать ладони о полосы пляжных шортов для того, чтобы протянуть мне в ответ свою руку. Он смущенно улыбался, пытаясь прикрывать свою улыбку ладонью, и, очень явно недоумевал о причинах моего к нему обращения.

- А я – Лена! Приятно познакомиться! И, дела хорошо у меня, - я неуклонно следовала заученным еще во Вриндаване индийским правилам завязывания беседы, и в то же время по мимике своего нового знакомого пыталась понять не ошиблась ли я с выбором, и, действительно ли сможет низкорослый парень помочь мне в реализации моего плана о спокойном и безмятежном пребывании на Sweet Lake Beach.

- А ты откуда приехала, Лена? – вместе с этим вопросом Радеш пытался сказать что-то еще, но то ли от переполнявших его эмоций, то ли от недостатка английских слов, он запнулся и просто взмахнул руками как птица, давая понять, что вопрос о моей Родине будет пока что единственным с его стороны.

- Я из Украины. Это – в Европе! В Восточной Европе! Далеко отсюда! – подмигнув Радешу, я говорила громче обычного, пытаясь перекричать шум накатывающих волн.

- Да! Я знаю Европу! У меня есть друг из Испании! Это близко же? – Радеш переминался с ноги на ногу, и было видно, что он всячески пытается подобрать английские слова для того, чтобы поддерживать разговор.

- Близко, да! Намного ближе, чем из Индии! - я села на песок, бросив под ноги свой рюкзак с водой, и, давая своему новому знакомому понять, что я настроена поболтать. Радеш, как и ожидалось, понял меня без слов и опустился на песок рядом со мной.

Вот так, сидя где-то в центре Sweet lake beach, я узнала, что моему собеседнику тридцать восемь лет, и, он уже много лет работает смотрителем пляжа, отвечая за чистоту и общественный порядок и приходя сюда ежедневно через джунгли из соседнего посёлка под названием Керим. Радеш рассказал, что он не женат, а живет вместо этого с мамой и пьющим братом, и, является единственным кормильцем своей семьи.

- У меня сегодня отличный день! Сегодня мало мусора на пляже после отлива! Так что я закончу через полчаса всю свою работу! – вместе с шумными накатывающимися волнами Радеш как будто раскрепощался и очень старался подбирать слова для выражения собственных мыслей, которыми, судя по мимике, он очень хотел поделиться.

- Здорово! А потом что будешь делать? Пойдёшь домой?

- Нее-т - уборщик протянул слово и махнул рукой, указывая на широкую береговую линию. - Я здесь до заката солнца! Всегда здесь! Разве только ухожу в джунгли иногда…

- Интересно! – я смотрела на поднимающееся солнце сквозь темные стекла своих очков и чувствовала какое-то необъяснимое спокойствие и комфорт. Несмотря на неказистый внешний вид, Радеш обладал ровной сильной энергетикой, и, очень было похоже на то, что знал много интересного о здешних людях и местах так, что несмотря на пробелы в английском наш разговор тек логично, и, вот наконец я дошла до главной своей боли – надоедливым индийским ухажерам.

- Я понимаю, о чем ты говоришь! – Радеш похлопал меня по плечу вслед за моим рассказом о наглых молодых людях, докучающих мне на пляже. - Я работаю уборщиком этого пляжа давно, и эти мужчины ведут себя ужасно! Мне стыдно, как они ведут себя! А сколько раз я уже звонил в полицию! - Радеш, слово за словом проникался историей моего растревоженного личного рая за камнями, и даже без моей просьбы, ради которой я и задумывала наше знакомство, сказал самые желанные для меня слова: «Ты не переживай теперь! Я буду следить за тем, чтобы тебе не мешали отдыхать! Это - моя страна, и, мой пляж! Я хочу, чтобы тебе здесь было хорошо и уютно! А ты, кстати, была в джунглях? Видела старый баньян? И кешью цветёт как раз сейчас», - Радеш, который почему-то проникся ко мне симпатией с первых минут нашего с ним разговора, с горящими глазами начал рассказывать о местных достопримечательностях - о горном роднике посреди джунглей, о заброшенных капищах, об отшельнике, который живет в джунглях в полном одиночестве…

- Нет, слушай, не видела ничего этого! Здорово было бы посмотреть однажды!

- О, ну, тогда мы сейчас сложим план – когда куда пойдем! - Радеш говорил, и увлеченно разводил руками в сторону гоанских чудес, которые он нашел, изучил и был бы готов поделиться со мной. Он то и дело приглаживал свои черные вьющиеся волосы, и, как козырь из рукава доставал очередной рассказ о том, что было важно для него. Как никак, а за свои тридцать восемь лет он ни разу не покинул пределы двух маленьких городков – так и курсируя между Керимом и Арамболем, изучая и восхищаясь каждым кустом и каждым камнем земли, которую он искренне любил.

- Сейчас в джунглях доцветает розовое дерево! Говорят, что это самый хороший запах, который только может быть! Думаю, что ты должна это видеть, - окрыленный моим искренним интересом к его рассказам, Радеш перешел к конкретным планам, от которых я, за время жизни в Индии, мягко говоря, отвыкла. - А завтра давай с тобой пойдем к источнику! Я покажу тебе, где есть глина, от которой кожа становится самая лучшая! Можно использовать и для лица, и для всего тела! Всем европейцам очень нравится мазаться той глиной! А после этого, намажешься кокосовым маслом, которой я тоже принесу тебе! – Радеш суетливо жестикулировал, прочно утверждаясь на роль моего защитника и проводника по окрестностям Sweet Lake Beach.

Я слушала его рассказы, пила свою воду из бутылки и улыбалась. Я радовалась ощущению того, что в этих краях у меня появился первый товарищ! Искренний, задорный, и, самое главное, небезразличный! Ведь несмотря на всю бойкость своего характера, я была уязвима – чужая страна, чужие обычаи и язык, и, плюс ко всему моя болезнь и вся непредсказуемость индийской вонючей таблетки, так и кричали о необходимости кого-то, кому было бы не наплевать на мою жизнь! И, Радеш стал для меня таким человеком, начиная с первого знакомства. С того самого дня я знала, что в пяти минутах ходьбы от моего дома на горе, есть один маленький человек, которому интересно и важно все то, что происходит со мной.

Каждый раз, когда я чувствовала себя достаточно хорошо для того, чтобы дойти до пляжа, Радеш ждал меня там с очередными чудесами: браслетами из металлических крышечек, цветными переливистыми камушками, выброшенными морем, ну, и, конечно же вопросом – «Как дела?». В отличии от многих людей, задававших мне этот вопрос исключительно ради приличия, Радеш искренне ждал моего ответа, осмысливал каждое слово, задавал ненавязчивые вопросы, и, раз за разом предлагал помощь в чем бы то ни было. Он умел достать нож для фруктов, заточить палку для безопасной ходьбы по камням, вовремя подать руку, сохранив мой нос от царапин, когда я оступалась на тропинке между клифом и пляжем, и, почти падала до скользких береговых камней. Бывали дни, когда мы просто сидели на песке и рассматривали причудливые коряги, выброшенные морем, ели разрешенную мне папайю, или, обмазывались глиной и кокосовым маслом… Как бы там ни было, но то, что происходило между нами на Sweet Lake Beach, было очень похоже на такую нужную каждому из нас заботу, на дружбу в самом лучшем ее проявлении.

Но пусть у вас не складывается впечатление, что Радеш стал моим вечным спутником. Нет! Отнюдь, нет! На фоне всех своих чудесных качеств Радеш обладал редким даром - он умел молчать и быть незаметным, как тень… Каким-то непостижимым образом он улавливал момент, в который мне хотелось тишины и одиночества. Вот тогда он становился похожим на самого смелого рыцаря – в каком бы месте пляжа он не находился, он постоянно смотрел в сторону места за камнем, где я любила сидеть на песке и смотреть на море. И стоило только какому-нибудь приезжему индусу направиться в мою сторону, как Радеш сразу же оказывался рядом, рассказывая, что индусам положено находиться на территории, которая контролируется службой берегового спасения…

По правде сказать, я не знаю точно, что именно он рассказывал, но большинство индусов уходили прочь. Те же, кто остался, сталкивались со всей свирепостью, на которую только был способен маленький человек - он бесстрашно вставал на пути у более рослых своих сограждан, изредка переходя на крик, и, сотрясая в воздухе каким-нибудь мусорным пакетом, он, казалось, бы был готов закатать в песок решительно каждого, кто стремился нарушить мой покой, мой рай, в котором я хранила свою внутреннюю пустоту и молчание... И за это я была ему бесконечно благодарна!

После появления Радеша получилось, что моя жизнь снова замкнулась в небольшой уютный круг, где каждый мой шаг был безопасным и комфортным. На подходе к моему дому со стороны поселка меня встречали приветливые торговцы, готовые в случае чего помочь «госпоже»! Потом был ресторан, в котором я помимо своей еды могла попросить все, что было нужно: воспользоваться интернетом, подогреть воду, положить в холодильник молоко, оставить на зарядке телефон, и - пляж, на котором всегда и при любых обстоятельствах меня ждал Радеш. Все это было похоже на завершающий этап выставления декораций и появления основных действующих героев, устами которых Индия или Жизнь совсем скоро скажут мне очень важные и нужные слова, которые вместе с индийскими таблетками будут приводить в порядок мое пошатнувшееся сознание, а вместе с ним – тело.